Три истории одной фотографии

Король Петр на поле боя. Снимок Самсона Чернова сначала был опубликован во французской газете «Илюстрасьюн», потом на открытках, а позднее и на почтовых марках…

Сразу после объявления войны, в 1914 году, резиденция сербского правительства была перемещена из Белграда в Ниш. Главный штаб был переселен в Крагуевац, а король уехал в старую столицу своего деда Карагеоргия, в Тополу. Здесь король Петр I Карагеоргиевич получал известия о наступлении австро-венгерской армии, об убийствах в Мачве, но и о первой большой сербской победе сербской армии на Цере.

Между тем, поздней осенью, австрийцы снова повели наступление, и дошли до Колубары. Король отступил дальше вглубь Сербии, во Враньску Баню.

Семидесятилетний правитель уже был связан грузом лет и многолетним ревматизмом. Они был молчаливым и усталым. Дополнительным грузом были известия о том, что противник дошел почти до Тополы, Крагуевца и Такова и что началась подготовка к эвакуации населения из этих сербских святых мест.

Все в его окружении были удивлены, когда 17 ноября 1914 года король Петр вышел к завтраку из своей комнаты с улыбкой. Он сел за стол и, с огнем в глазах, сказал:

– Мы пойдем и посмотрим на этих австрийцев, которые хвалятся Аустерлицом и Сольферино.

Присутствовавший при этом врач начал было:

– Ваше величество…

Но король Петр его перебил:

– Сейчас должен говорить солдат, а не лекарь.

Дайте мне оружие!

Несмотря на сопротивление его сыновей, правительства и верховного командования, король отправился на линию фронта. Он встречал солдат, которые отступали в сильном беспорядке. Положение осложняли распространившиеся слухи и листовки с призывами к дезертирству, сбрасываемые австрийцами с аэропланов

Пройдя вдоль колонн отступающих войск, король Петр дошел до передовых боевых рядов. С ним был воевода Степа Степанович. Король отделился от сопровождающих лиц, подошел к собравшимся солдатам и сказал:

– Дети мои! В течение двух последних лет вы, превозмогая неизмеримые трудности, героически боролись с турками, болгарами и албанцами. Покрыв беспримерной славой себя и свое оружие, вы победили. А сейчас, опять, уже четыре месяца вы боретесь с новым, более сильным и подготовленным неприятелем, чьи силы превосхоядт наши в несколько раз. Герои! Вы устали, перенося нечеловеческие трудности, вы уже хотите вернуться в свои дома, повидать своих жен и детей. И они переживают за вашу судьбу и ждут вас со слезами на глазах. Отечеству нужна ваша защита, вы поклялись отечеству и мне в том, что будете бороться до последней капли крови, но я понимаю вас. Ваши желания и желания ваших семей оправданы. И поэтому я освобождаю от клятвы каждого, кто хочет пойти домой, идите с Богом! Идите в свои дома, а я даю вам честное слово, что из-за этого ни у кого даже голова не заболит. А я, ваш старый король, вместе со своими сыновьями, остаюсь здесь, чтобы умереть на этой позиции, так как захватить Сербию противник может только через труп вашего короля и его сыновей!

Трогательные слова седого старца, их короля, оказали исключительное влияние на солдатов. Многие из них отводили взгляд и вытирали слезы. Воевода Степа Степанович выступил вперед и обратился к королю Петру:

– Ваше Величество! В Сербии нет ни одного солдата, который бы хотел предать своего государя и свое отечество. Скорее мы все погибнем на поле боя, чем оставим государя и отечество. Мы будет бороться до тех пор пока хотя бы один из нас будет жив.

Ответом на слова воеводы стали восклицания солдат:

– Да здравствует король! Да здравствует!

Король подошел к солдатам еще ближе. Один из солдат сказал:

– Мы устали не от боев, а от отступлений. Но мы счастливы, что видим тебя среди нас. Это знак того, что отступления больше нет. Это знак того, что начинается наступление.

– Да! – ответил король и спустился в траншею первой линии фронта. Он взял оружие у одного из солдат со словами: – Дайте мне пятьдесят пуль.

Вижу неприятеля

Король, некогда бывший исключительно метким стрелком, закаленный в войне с немцами на стороне французов, сделал несколько пробных выстрелов, и тогда к руке старца вернулась точность, а глаз слился с прицелом.

Со скоростью телеграфа по линии фронта распространилась новость:

– Король с сыновьями среди нас, в первых рядах!

Русский корреспондент В.Викторов записал свидетельство одного майора пехоты:

«…Вчера вечером мы получили гранаты для пушек в большом количестве. И сам король пришел на позицию, просто, без сопровождения, начал просто и сердечно говорить с солдатами. И теперь, когда гранат у нас достаточно, а старый король среди нас, никто и не думает об отступлении. Вообще, даже невозможно представить насколько отлично все это выглядело. Мы в траншеях, а среди нас старый король. Об этом уже знают все солдаты в траншеях… А за нами наши пушки-«французы» так весело грохочут, посылая поверх наших голов сотни новых, только что полученных гранат. На душе солдата веселье.

Король забрал винтовку у молодого солдата, говоря:

– Браться, кто хочет бороться со швабами, вперед! А кто боится, пусть оставит свою винтовку и возвращается домой!

С криками «Ура!» и «Вперед!» солдаты пошли в атаку…

Тогда королевич Джордже где-то нашел каменную плиту, два ящика од амуниции и составил их как небольшую лавку. Старый король сел на нее и не отводил бинокля от глаз.

Можно было заметить, как дрожит его старческая рука. И в один момент он встал со своего сиденья, вытянул правую руку на запад и весело сказал:

– Я вижу, вижу неприятеля! – и со светлой улыбкой он крикнул – Неприятель бежит! Поздравляю вас!»

Сербская армия за несколько дней прогнала из Сербии всех солдат противника. Второго декабря 1914 года в девять часов утра, пока сербские солдаты в Белграде еще стреляли по австрийским, которые на лодках переплывали Саву и Дунай, старый король пришел к Соборной церкви. Он вошел в церковь, поклонился перед алтарем, помолился Богу и поблагодарил Его за победу.

Увековеченная военная сцена

Во время Первой мировой войны в составе сербской армии были военные фотографы и художники. Один из них, Самсон Чернов, оказался на позиции Гаревица, у Даросавы (Колубарский округ), в тот момент, когда королевич Джодже составил для своего отца сидение из каменной плиты и нескольких ящиков, с которого король осматривал битву.

Когда король передвинулся и начал осматривать позиции впереди, королевич Джордже взял топографическую карту, смотря по ней, где они сейчас находятся. К нему присоединились командующий армией Степа Степанович и королевский адъютант, подполковник Кнежевич. Затем пришли еще несколько офицеров из штаба армии.

В этот момент пришел Чернов и сделал несколько снимков. Он не мог и подумать, что эти снимки войдут в сербскую историю под названием «Король Петр на поле боя». Одна из фотографий вскоре была опубликована во французской газете «Илюстрасьон», а затем и на одной из французских открыток.

Увидев, какое впечатление на сербскую армию и на мировую общественность произвело пребывание короля Петра на первой линии фронта, сербское правительство решило
использовать эту фотографию как сюжет для почтовой марки, которая поможет каждому удост
овериться в том, что король лично присутствовал в битвах за освобождение и таким образом поднимал дух народа. Так, в первый раз получилось, что на сербской почтовой марке мотивом был не поясной портрет правителя, а военная сцена, запечатленная на фотографии Чернова.

К тому же эта марка единственная в мире, но не из-за особенностей дизайна, а из-за того что ни у одного другого правителя в личном фотоальбоме не было фотографии с первой линии фронта.

Идейное решение почтовой марки, сделанной на основании фотографии Чернова, было послано в Лондон, на предприятие «Бредбери, Вилкинсон и Ко», от которого вскоре пришел пробный оттиск почтовой марки. Однако сербское правительство не было довольно предложением (из-за неподходящих цен и тиража), поэтому фотография Чернова и идейное решение марки были посланы в Государственное предприятие по печати марок в Париже. Здесь были сделаны клише для марок, которые были доставлены в Ниш, где располагалась Сербское Государственное предприятие по печати марок.

Марка вместо денег

Предполагалось выпустить серию почтовых марок со стоимостью 5 пара (светложелатая - зеленая), 10 пара (киноварь), 15 пара (серо-черная), 20 пара (коричневая), 25 пара (синяя), 30 пара (темномаслиновая) и 50 пара (красно-коричневая), в упаковках по сто экземпляров. Однако произошло так, что в печатную рамку для изготовления марок стоимостью 25 динаров, на 33 позиции было поставлено синее, а не серо-черное клише для марок, что придало маркам особую ценность.

В октябре 1915 года марки были перемещены из Государственного предприятия по печати марок в центральное депо марок, которое находилось в Крушевце. Депо начало распространять марки. Из-за низкого оборота марки были посланы только почтовым отделениям Горнего Милановца, Рибарской Бани, Подуева и Кривой Паланки. Так как неприятель пробирался все глубже к центральной Сербии, депо было перемещено в Приштину.

В Приштине с этими марками произошел еще один случай, который делает их уникальными в истории сербской филателии. Так как в обращении не было достаточного количества мелких купюр, было принято решение о выдаче гражданскому населению почтовых марок и ценных бумаг вместо денег. Таким образом почтовые марки первый и единственный раз в истории сыграли роль денег. В Призрене, куда позднее было перемещено депо, эта практика была продолжена.

С отступлением сербской армии , Депо почтовых марок оказалось в городе Печ, где было принято решение о уничтожении, точнее сожжении, оставшихся почтовых марок, так как было невозможно перенести металлические ящички и кассы с марками через албанские ущелья.

История с почтовыми марками с изображением короля Петра на поле боя на этом еще не была окончена. Солдаты противники заполучили некоторое количество этих марок в почтовых отделениях Призрена и Приштины, когда захватили два этих города. В их руки попали и клише, которые остались в подожженном государственном предприятии по печати марок. Позднее были попытки фальсификации, а именно печати марок в разных цветах. Так эти марки и их подделки появились на филателистском рынке в оккупированной Европе.

Сербский военный фотограф из России: рассказать об истине картинами

Самсон Чернов был более красноречивым и лучшим посланником нашего народа в мире, чем многие официальные сербские лица, но сегодня в Сербии он почти полностью забыт.

Если мы просмотрим фотографии, открытки или рисунки времен балканских и Первой Мировой войны, с мотивами Сербии или сербской армии, то увидим имена сербских военных фотографов и военных художников, прежде всего Ристы Марьяновича, а также военного священника Ристы Шуковича или Владимира Бецича…

Имя Самсона Чернова, который возможно снял военных фотографий больше всех остальных фотографов, написал много картин и снял несколько документальных фильмов. С именем этого русского связаны иногда противоречивые данные, которые не позволяют нам с уверенностью полностью просмотреть его жизнь, объем и ценность произведений и заслуг, которые есть у него перед нашим народом.

Некоторое время тому назад нам удалось найти интервью, которое Чернов в 1918 году дал журналисту «Нью-Йорк Таймс», в котором разъяснены, по крайней мере, два вопроса – когда Чернов был рожден и как он оказался в Сербии.

В этом интервью он напоминает, что в 17 лет, во время Русско-японской войны как доброволец записался в русскую армию. Так как эта война началась в феврале 1904, а закончилась в сентябре 1905, мы можем предположить, что Самсон Чернов родился около 1887 года

На том же месте Чернов заявляет, что в Сербию прибыл в возрасте двадцати пяти лет, в 1912 году, как военный корреспондент русских газет «Новое время» (ежедневник) и «Русское слово» (ежемесячник). К нам он приехал из Парижа, и мы предполагаем, что до поездки на Балканы, он был корреспондентом этих русских газет во Франции. По данным, которыми располагал начальник сербской разведывательной службы Драгутин Димитриевич Апис, у Чернова в России была семья, жена и дети.

На фронте

На основе фотографий с фронта мы можем заключить, что Чернов находился в Сербии с самого начала Первой балканской войны. Скорее всего, он заключил договор с французскими издателями, и его фотографии были опубликованы и в парижской «Илюстрасьон». Чернов не успел уехать из Сербии, как началась Вторая балканская война. Он запечатлел тяготы сербской армии и народа, а также последствия болгарских преступлений.

Кроме бесспорного фотографического умения, у Чернова была и другая, более редкая особенность располагать свои фотографии как рассказ и таким образом представлять их обществу. С 400-500 фотографиями балканских войн Чернов подготовил выставку в августе 1913 года в белградском доме офицеров (сейчас это здание Студенческого культурного центра). Эти фотографии, которые сейчас хранятся в Архиве Сербии в Белграде, сложены в 4 альбома.

Однако, похоже, что эта выставка фотографий не была первой, так как тогдашние белградские газеты пишут о том, что в красоте фотографий Чернова удостоверились и англичане, а это наводит на мысль о том, что выставка до этого была показана в Лондоне. В ноябре этого же года, Чернов проводит лекцию в Париже, где вероятно представляет и некоторые фотографии.

Весной 1914 года в Санкт-Петербурге, в известном отеле «Астория», Чернов представил фотографии и картины маслом, шириной от 1 до 2 метров. Свои фотографии он использовал как сюжеты для картин. Мирослав Спалайкович, посланник Сербии в России, известил сербское правительство: «Большинство здешних лучших художников посмотрели эти работы и пришли к выводу, что эти картины по своему содержанию представляют редкую ценность, а по художественному успеху стоят на уровне работ русского художника Верещагина». Самсон Чернов снова появился как корреспондент из Сербии непосредственно после Сараевского убийства. После начала военных действий в Первой Мировой войне, Чернов, вместе с французом Анри Барбюсом, получает автомобиль с водителем, для того, чтобы успешнее исполнять свои обязанности.

Между тем, в сентябре 1914 года, Верховное командование сербской армии включает его в состав кинематографического объединения Джоки М. Богдановича, владельца кинотеатра «Касина», которое снимает события на фронте у Савы, разрушенный Шабац, переход сербской армии к Саве и действия в Среме, а также австрийское разорение Белграда. В то же время, Чернов и далее продолжал снимать фотоаппаратом.

Важная выставка

Он не покинул Сербию и после слома 1915 года и отступления к Албании. Вместе с армией и народом он прошел албанскую голгофу, и на этом пути сделал самые драматичные снимки безграничной снежной белизны и одиноких сербских солдат, боровшихся с холодом, голодом и неприятелем.

Сам Никола Пашич, премьер-министр сербского правительства, на Корфу решил послать Самсона Чернова в Европу, чтобы там он рассказал истину о храбрости и страданиях сербской армии и народа. Хотя у Ристы Марьяновича была та же цель, Пашич считал, что у французов и англичан вызовут большее доверие рассказы нейтрального свидетеля, который не был сербом. Также позднее свидетельствовал и доктор Рудольф Арчибальд Райс.

Чернов потрудился, чтобы оправдать это доверие. В галерее Королевского института в Лондоне, 5 июня 1916 года открыта выставка фотографий и акварели с мотивами сербских войн с 1912 по 1915 года. Выставку открыл российский великий князь Михаил Михайлович Романов, дядя императора Николая II, при этом присутствовали послы все союзных государств. С Корфу приехал и Никола Пашич.

Автор выставки, Чернов, свыше полутора часов свидетельствовал о борьбе сербского народа за свободу от турок и об обороне от австрийцев и немцев.

Свыше шести сотен приглашенных молчаливо и с соучастием выслушали потрясший их рассказ. На следующий день все авторитетные английские газеты опубликовали обзор выставки. Журналист «Ивнин ньюз» завершил обзор словами: «англичане, не нужно бояться этих мрачных красок. Идите и смотрите, как один народ блистательно боролся и как мы должны бороться, чтобы не встретить судьбу этого славного, героического народа».

Выставка была открыта до августа. Выставку посетило много людей, а тираж каталога, альбома с 20-ю отобранных фотографий напечатанных как открытки, должен был быть допечатан. Однако, Чернов не остался в Лондоне.

Уже в июле 1916 года Чернов вернулся на Корфу. Там он совершил особенный жест. Рожденный в российской еврейской семье, Самсон захотел стать еще более близким сербам, выразив желание принять православное крещение. Крестным был выбран генерал Божидар Терзич, военный министр, и при крещении,16 июля 1916 года, Чернов получил имя Александр.

В униформе капитана

Так закончился один период в истории сербов и жизни Самсона Чернова. Сербская армия на Корфу, в Тунисе и Франции восстановилась и перешла на Салоникский фронт, где два следующих года, вместе с союзниками, упорно сражалась с австрийцами, немцами и болгарами. Самсон Чернов остался без Родины, так в 1917 году в России произошла революция, а он, как находящийся на стороне «белых», не мог вернуться домой. Поэтому своей новой Родиной Чернов выбрал Францию и принял французское гражданство.

Однако, ни он не забыл Сербию, ни Пашич не забыл его. В конце войны Пашич шлет Чернова в Америку. В марте 1918 года Чернов выставляет фотографии и акварели в Нью-Йорке, в «Гранд Сентрал Паласе». Он снова выступает с лекциями, а 17 марта «Нью-Йорк таймс» публикует интервью с ним. И снова Чернов мало говорит о себе, а много о сербском народе, которому необходима помощь, о старом сербском короле Петре I Карагеоргиевиче и о храброй сербской армии, которая истекает кровью на обрывах македонских гор.

На какое-то время он задержался в США. Все время пребывания там он носил униформу капитана сербской армии. Так к нему обращаются и в упомянутом интервью, а также отмечают и журналы внутри страны, когда упоминают его как дарителя фотографий неким библиотекам и обществам.

После завершения войны, в апреле 1919 года, Чернов проводит несколько лекций о Сербах и их борьбе, именно в то время, когда готовились переговоры о мире между воевавшими странами. Этот русский фотограф и художник был более красноречивым и лучшим представителем Сербии в мире, чем многие государственные официальные лица. Но, похоже, сербы забыли о нем, также как забыли и об Арчибальде Райсе.

Нигде в сербской истории не упоминается Александр Самсон Чернов, разве что в истории сербской фотографии и фильма. Официально неизвестно, что произошло с ним после 1919 года.

Милорад Йованович, "Политикин забавник", №3069 от 3 декабря 2010 года

перевод на русский язык: Эмиль Сагинтаев